Одеть картину
«Одеть картину» — такое выражение было в ходу в России конца XIX столетия в рамочных мастерских и на багетных фабриках. Во что и где одеть старинную картину сегодня, если ее «родное» платье утрачено, испорчено или просто вам не нравится?
Антиквары любят говорить, что рама — это половина картины. Еще арт-дилер времен Рембрандта заметил: «Эбеновая рама обогащает плохую живопись, и ее можно продать как хорошую».
Справедливость этого наблюдения в наши дни подтвердил эксперимент «Альбион-галереи»: картину в скромной стильной рамке никто не замечал, но она была сразу продана, едва ее вставили в броский золотой багет — у нас такие любят. «Есть живопись, которая выше того, во что ее помещают, но некоторые картины очень зависят от обрамления, — считает Виктория Лаптева («Альбион-галерея»). — После переодевания видишь просто другое полотно. Как сапфир с дефектом, который ювелир делает кабошоном, подчеркивая цвет и акцентируя внимание на богатстве оправы. Чаще всего это происходит с полотнами среднего качества. С некоторыми из них надо поиграть, чтобы они стали произведением искусства». Бывает, что хорошая рама меняет судьбу картины.
Так, авторство полотна 1580 года «Мертвый Христос, поддерживаемый ангелами» из коллекции Бостонского музея изящных искусств оставалось под вопросом до тех пор, пока в запасниках не нашли раму XVII века, которая ему идеально подошла, — и ни у кого не осталось сомнений, что это подлинник Веронезе. Даже общепризнанный шедевр выглядит по-иному, если поменять его обрамление!
Например, эксперт по багетам Элизабет Голдфедер попробовала переодевать «Мону Лизу». Оказалось, что рама с пышным орнаментом делает портрет легче, слишком богато изукрашенная — отвлекает на себя внимание, а лучше всего знаменитый шедевр выглядел не в привычной раме XIX века, в золоченой французской XVII века с классицистическим кантом по внутренней кромке. Сам Леонардо, кстати, говорил: «Рама создает специальный ореол вокруг картины, она не должна просто обрамлять — она должна быть с ней единым целым». Идеально, если рама и картина принадлежат одной эпохе и стилю.
Когда речь идет, скажем о XIX столетии, в их гармонии сомневаться не приходится. С мастерами прошлого века сложнее. Грубый крашеный профиль, который производили фабрики СССР, подходит разве что какой-нибудь «Комсомолке с веслом», но вовсе не Фальку или Кончаловскому. Или, например, импрессионисты – традиционно они демонстрируются в золоченых рамах своего времени. Однако, по мнению одного из лучших специалистов в Англии Пола Митчелла, классицистические и ренессансные варианты подходят им больше. А вот Джин Карракер, хранитель Myзея Поля Гетти, уверена, что еще интереснее в этом случае простое и скромное обрамление, которое не отвлекает от тонкой нюансировки живописи. «Лучше недообрамить, чем переобрамить», — говорит она.
Словом, универсального рецепта, как и навсегда сделать правильный выбор, не существует. Достаточно перевесить полотно, чтобы смена освещения и новые соседи потребовали новой рамы. Увы, мало кто задумывается о подобных тонкостях. Вообще, об антикварных рамах в мире заговорили не так давно — год 1980-х.
За эти четверть века прошло несколько специализированых выставок: в мюнхенской Пинакотеке(1976), Рейхсмузее в Амстердаме (1984), в чикагском Институте искусства (1986), парижском Музее Орсе (1989), нью-йоркском Метрополитене (1990), венском Кунстфо-руме (1995), лондонской Национальной портретной галерее (1996), в нашем Русском музее (2005). Стали выходить монографии, справочники и каталоги, появился журнал «Magazine of Picture Framing» и был создан International Institute of Framing Study.
Больше всего рамами интересуются в Америке, где собственный антиквариат появился недавно. В Европе тема не кажется столь новой и неизвестной — тут сильны вековые традиции, а за достижения в рамном деле даже вручают ежегодные премии. У нас по понятным причинам вопрос стал актуальным недавно (и по сравнению с другими проблемами антикварного рынка он отнюдь не главный). Даже в музеях долгие годы рамы не изучали, не вносили в каталоги, не реставрировали, да и сейчас часто берут в запаснике по принципу: лишь бы размер подошел. У коллекционера, выбирающего раму, есть три пути: искать подходящую антикварную, заказывать репродукцию, воспроизводящую старый образец, или использовать современный багет, в том числе стилизованный под старину.
Найти антикварное произведение в хорошем состоянии и соответствующее полотну во всех отношениях, включая размер, — задача очень сложная. «Еще недавно, — вспоминает Эдвард Балфур, владелец галереи Framefinders в Нью-Йорке, — жизнь специалиста по рамам была гораздо менее хлопотной. Мы просто собирали их по манхэттенским помойкам. Купив картину, клиент, скажем японец, раму выбрасывал — чтобы везти было легче. Даже музеи, переодевая картины, нередко отправляли старые рамы на свалку». Теперь помойки уже не те, а цена антикварного американского экземпляра (обычно не старше XIX столетия) может дойти до 10-15 тысяч долларов.
В Европе, где работы позапрошлого века считают репликами, а на аукционы попадают более старые и редкие, цены еще выше. Например, в прошлом году на Sotheby’s ореховая резная рама конца XVII века была продана за 33 600 тысяч долларов, а несколько итальянских золоченых рам второй половины XVI века ушли за 25-27 тысяч долларов. Русские деревянные резные произведения XVIII века — на рынке большая редкость, более поздние, чаще всего представляющие собой гипсовую формовку на деревянной основе, тоже сохранились плохо: времена были смутные, материал хрупкий плюс неграмотная реставрация прошлого, когда бронзянку могли запросто положить на лак. Зато рамы XIX века проще подбирать по размеру: в те времена холсты, картонки и подрамники уже стали производить на фабриках, и рамы тоже делали определенных форматов. Правда, если картина подвергалась реставрации или ее натягивали на новый подрамник, то и размер менялся.
Современные вставки в старых рамах выглядят убого, а перепиливание лишает их украшений по углам. Хороший реставратор — это краснодеревщик, резчик, золотых дел мастер и, в идеале, искусствовед в одном лице. Особенно тонкое и практически утраченное искусство — золочение. Золото, положенное на лак, – одна история, на болюс — другая, мало кто сегодня владеет этим методом с полировкой агатовым зубом. Грамотный реставратор всегда пытается восстановить не всю поверхность, а остатки старого золота. Высший пилотаж — сымитировать потертость, при которой видно, как находят один на другой истончившиеся листочки золота (в XVHI-XIX веках их клали не так, как сейчас). Хотя патину уже в начале прошлого века любили изобразить — в те времена выпускались практически «голые» рамы с едва заметными следами былого золота. У нас же и сегодня можно встретить рамы из реставрационной мастерской, сияющие, словно пятак.
Такой новодельный вид сохраняется еще года два-три, пока золото не «сядет». Но все равно, как говорят специалисты, половина ее ценности и цены уже потеряна. Талантливых реставраторов, специализирующихся на рамах, в Москве можно посчитать по пальцам одной руки. Работают они в музеях, и не факт, что частный заказ покажется им настолько интересным, чтобы на него согласиться. Словом, если рама сохранилась плохо, если она мала или сильно велика, то от нее, скорее всего, придется отказаться. Когда разница размеров минимальна, картину можно нарастить тонкими слипами. Есть поклонники тканевых паспарту и свободного размещения картины внутри рамы, с зазором, но противников такого метода все-таки больше.
Да и не всякую картину так обрамишь — этот способ подходит только мастерам XX века. Заказать репродукцию — менее затратный путь. Ходят легенды, будто у нас тоже есть специалисты, которые работают дедовскими методами, используя старые технологии и материалы, но имен никто не называет. В Европе и Америке таких рамочных мастерских немало — с репутацией и вековой историей.
Как, например, The House of Heydenryk, основанный в 1845 году в Амстердаме и со временем перебравшийся в Америку. Фирма прославилась рамами к картинам от Рембрандта до Мондриана и Дали (оба были частыми гостями в салоне). Сегодня в компании трудятся краснодеревщики, резчики, золотых дел мастера, готовые воспроизвести раму любой сложности. Несмотря на ручную работу, применяются и компьютерные технологии — можно послать картину по электронной почте, и к ней подберут варианты обрамления. Вообще компьютерные примерки предлагают многие мастерские. Самый бюджетный вариант — багет. Ценители морщатся: машинная работа, нет ощущения жизни, — но соглашаются, что с помощью багета можно решить многие проблемы. Безусловно хорош он для графики.
Но надо быть внимательным: не во всех мастерских работают высокие профессионалы, могут скотчем лист прикрепить, положить на картон или кислотную бумагу, из-за чего произведение пожелтеет. Есть возможность подобрать багет и для старой живописи: грамотно состаренный, с имитацией остатков позолоты, дырочек, проеденных жучком, трещинок и потертостей. Такого типа хорошая рама среднего размера обойдется как минимум в 1000 евро. Во Франции заказ выполнят за три недели; у нас, несмотря на обилие багета, сложные варианты заказывают в Италии или Германии месяца за два-три, ведь в ассортименте мастерских преобладает то, на что есть самый большой спрос, — золоченый багет и простой профиль разных цветов, подходящий для оформления фотографий.
При подборе багета к картине важную роль играют правильный свет и нейтральный фон, который не будет сбивать с толку. Когда помощник приложит уголок багета к углу картины, надо встать на расстоянии, руками ограничить поле зрения и, глядя на фрагмент, представить себе, как будет выглядеть картина целиком. Неопытному человеку едва ли удастся сразу принять правильное решение. Надо смириться с тем, что поначалу все придется переделывать, может быть, даже неоднократно. «Полотно без рамы похоже на ограбленного и донага раздетого человека. Смысл при этом переливается через край холста и улетучивается с воздухом. И наоборот: рама требует вставленной в нее картины, а иначе превращает в картину все, что обрамляет», — писал Хосе Ортега-и-Гасет. С тех пор прошел почти век, который кто-то из искусствоведов назвал веком «безрамной» живописи. Размеры современных полотен иногда таковы, что рама напрочь утрачивает свою роль. А еще авангардное искусство иногда специально вешают на стену без нее — нарочито грубый край холста дает дополнительный эффект.
В то же время появляются коллекционеры, покупающие исключительно рамы и даже украшающие ими интерьер. Американский дилер Эли Уилнер рассказывает, что у него есть клиентка из Флориды, которая впервые обратилась к нему, чтобы заказать обрамление к картине, а теперь ее коллекция насчитывает 180 превосходных экземпляров рам. Живопись она продала.
Марина Каминарская
Одеть картину
«Одеть картину» — такое выражение было в ходу в России конца XIX столетия в рамочных мастерских и на багетных фабриках. Во что и где одеть старинную картину сегодня, если ее «родное» платье утрачено, испорчено или просто вам не нравится?
Антиквары любят говорить, что рама — это половина картины. Еще арт-дилер времен Рембрандта заметил: «Эбеновая рама обогащает плохую живопись, и ее можно продать как хорошую».
Справедливость этого наблюдения в наши дни подтвердил эксперимент «Альбион-галереи»: картину в скромной стильной рамке никто не замечал, но она была сразу продана, едва ее вставили в броский золотой багет — у нас такие любят. «Есть живопись, которая выше того, во что ее помещают, но некоторые картины очень зависят от обрамления, — считает Виктория Лаптева («Альбион-галерея»). — После переодевания видишь просто другое полотно. Как сапфир с дефектом, который ювелир делает кабошоном, подчеркивая цвет и акцентируя внимание на богатстве оправы. Чаще всего это происходит с полотнами среднего качества. С некоторыми из них надо поиграть, чтобы они стали произведением искусства». Бывает, что хорошая рама меняет судьбу картины.
Так, авторство полотна 1580 года «Мертвый Христос, поддерживаемый ангелами» из коллекции Бостонского музея изящных искусств оставалось под вопросом до тех пор, пока в запасниках не нашли раму XVII века, которая ему идеально подошла, — и ни у кого не осталось сомнений, что это подлинник Веронезе. Даже общепризнанный шедевр выглядит по-иному, если поменять его обрамление!
Например, эксперт по багетам Элизабет Голдфедер попробовала переодевать «Мону Лизу». Оказалось, что рама с пышным орнаментом делает портрет легче, слишком богато изукрашенная — отвлекает на себя внимание, а лучше всего знаменитый шедевр выглядел не в привычной раме XIX века, в золоченой французской XVII века с классицистическим кантом по внутренней кромке. Сам Леонардо, кстати, говорил: «Рама создает специальный ореол вокруг картины, она не должна просто обрамлять — она должна быть с ней единым целым». Идеально, если рама и картина принадлежат одной эпохе и стилю.
Когда речь идет, скажем о XIX столетии, в их гармонии сомневаться не приходится. С мастерами прошлого века сложнее. Грубый крашеный профиль, который производили фабрики СССР, подходит разве что какой-нибудь «Комсомолке с веслом», но вовсе не Фальку или Кончаловскому. Или, например, импрессионисты – традиционно они демонстрируются в золоченых рамах своего времени. Однако, по мнению одного из лучших специалистов в Англии Пола Митчелла, классицистические и ренессансные варианты подходят им больше. А вот Джин Карракер, хранитель Myзея Поля Гетти, уверена, что еще интереснее в этом случае простое и скромное обрамление, которое не отвлекает от тонкой нюансировки живописи. «Лучше недообрамить, чем переобрамить», — говорит она.
Словом, универсального рецепта, как и навсегда сделать правильный выбор, не существует. Достаточно перевесить полотно, чтобы смена освещения и новые соседи потребовали новой рамы. Увы, мало кто задумывается о подобных тонкостях. Вообще, об антикварных рамах в мире заговорили не так давно — год 1980-х.
За эти четверть века прошло несколько специализированых выставок: в мюнхенской Пинакотеке(1976), Рейхсмузее в Амстердаме (1984), в чикагском Институте искусства (1986), парижском Музее Орсе (1989), нью-йоркском Метрополитене (1990), венском Кунстфо-руме (1995), лондонской Национальной портретной галерее (1996), в нашем Русском музее (2005). Стали выходить монографии, справочники и каталоги, появился журнал «Magazine of Picture Framing» и был создан International Institute of Framing Study.
Больше всего рамами интересуются в Америке, где собственный антиквариат появился недавно. В Европе тема не кажется столь новой и неизвестной — тут сильны вековые традиции, а за достижения в рамном деле даже вручают ежегодные премии. У нас по понятным причинам вопрос стал актуальным недавно (и по сравнению с другими проблемами антикварного рынка он отнюдь не главный). Даже в музеях долгие годы рамы не изучали, не вносили в каталоги, не реставрировали, да и сейчас часто берут в запаснике по принципу: лишь бы размер подошел. У коллекционера, выбирающего раму, есть три пути: искать подходящую антикварную, заказывать репродукцию, воспроизводящую старый образец, или использовать современный багет, в том числе стилизованный под старину.
Найти антикварное произведение в хорошем состоянии и соответствующее полотну во всех отношениях, включая размер, — задача очень сложная. «Еще недавно, — вспоминает Эдвард Балфур, владелец галереи Framefinders в Нью-Йорке, — жизнь специалиста по рамам была гораздо менее хлопотной. Мы просто собирали их по манхэттенским помойкам. Купив картину, клиент, скажем японец, раму выбрасывал — чтобы везти было легче. Даже музеи, переодевая картины, нередко отправляли старые рамы на свалку». Теперь помойки уже не те, а цена антикварного американского экземпляра (обычно не старше XIX столетия) может дойти до 10-15 тысяч долларов.
В Европе, где работы позапрошлого века считают репликами, а на аукционы попадают более старые и редкие, цены еще выше. Например, в прошлом году на Sotheby’s ореховая резная рама конца XVII века была продана за 33 600 тысяч долларов, а несколько итальянских золоченых рам второй половины XVI века ушли за 25-27 тысяч долларов. Русские деревянные резные произведения XVIII века — на рынке большая редкость, более поздние, чаще всего представляющие собой гипсовую формовку на деревянной основе, тоже сохранились плохо: времена были смутные, материал хрупкий плюс неграмотная реставрация прошлого, когда бронзянку могли запросто положить на лак. Зато рамы XIX века проще подбирать по размеру: в те времена холсты, картонки и подрамники уже стали производить на фабриках, и рамы тоже делали определенных форматов. Правда, если картина подвергалась реставрации или ее натягивали на новый подрамник, то и размер менялся.
Современные вставки в старых рамах выглядят убого, а перепиливание лишает их украшений по углам. Хороший реставратор — это краснодеревщик, резчик, золотых дел мастер и, в идеале, искусствовед в одном лице. Особенно тонкое и практически утраченное искусство — золочение. Золото, положенное на лак, – одна история, на болюс — другая, мало кто сегодня владеет этим методом с полировкой агатовым зубом. Грамотный реставратор всегда пытается восстановить не всю поверхность, а остатки старого золота. Высший пилотаж — сымитировать потертость, при которой видно, как находят один на другой истончившиеся листочки золота (в XVHI-XIX веках их клали не так, как сейчас). Хотя патину уже в начале прошлого века любили изобразить — в те времена выпускались практически «голые» рамы с едва заметными следами былого золота. У нас же и сегодня можно встретить рамы из реставрационной мастерской, сияющие, словно пятак.
Такой новодельный вид сохраняется еще года два-три, пока золото не «сядет». Но все равно, как говорят специалисты, половина ее ценности и цены уже потеряна. Талантливых реставраторов, специализирующихся на рамах, в Москве можно посчитать по пальцам одной руки. Работают они в музеях, и не факт, что частный заказ покажется им настолько интересным, чтобы на него согласиться. Словом, если рама сохранилась плохо, если она мала или сильно велика, то от нее, скорее всего, придется отказаться. Когда разница размеров минимальна, картину можно нарастить тонкими слипами. Есть поклонники тканевых паспарту и свободного размещения картины внутри рамы, с зазором, но противников такого метода все-таки больше.
Да и не всякую картину так обрамишь — этот способ подходит только мастерам XX века. Заказать репродукцию — менее затратный путь. Ходят легенды, будто у нас тоже есть специалисты, которые работают дедовскими методами, используя старые технологии и материалы, но имен никто не называет. В Европе и Америке таких рамочных мастерских немало — с репутацией и вековой историей.
Как, например, The House of Heydenryk, основанный в 1845 году в Амстердаме и со временем перебравшийся в Америку. Фирма прославилась рамами к картинам от Рембрандта до Мондриана и Дали (оба были частыми гостями в салоне). Сегодня в компании трудятся краснодеревщики, резчики, золотых дел мастера, готовые воспроизвести раму любой сложности. Несмотря на ручную работу, применяются и компьютерные технологии — можно послать картину по электронной почте, и к ней подберут варианты обрамления. Вообще компьютерные примерки предлагают многие мастерские. Самый бюджетный вариант — багет. Ценители морщатся: машинная работа, нет ощущения жизни, — но соглашаются, что с помощью багета можно решить многие проблемы. Безусловно хорош он для графики.
Но надо быть внимательным: не во всех мастерских работают высокие профессионалы, могут скотчем лист прикрепить, положить на картон или кислотную бумагу, из-за чего произведение пожелтеет. Есть возможность подобрать багет и для старой живописи: грамотно состаренный, с имитацией остатков позолоты, дырочек, проеденных жучком, трещинок и потертостей. Такого типа хорошая рама среднего размера обойдется как минимум в 1000 евро. Во Франции заказ выполнят за три недели; у нас, несмотря на обилие багета, сложные варианты заказывают в Италии или Германии месяца за два-три, ведь в ассортименте мастерских преобладает то, на что есть самый большой спрос, — золоченый багет и простой профиль разных цветов, подходящий для оформления фотографий.
При подборе багета к картине важную роль играют правильный свет и нейтральный фон, который не будет сбивать с толку. Когда помощник приложит уголок багета к углу картины, надо встать на расстоянии, руками ограничить поле зрения и, глядя на фрагмент, представить себе, как будет выглядеть картина целиком. Неопытному человеку едва ли удастся сразу принять правильное решение. Надо смириться с тем, что поначалу все придется переделывать, может быть, даже неоднократно. «Полотно без рамы похоже на ограбленного и донага раздетого человека. Смысл при этом переливается через край холста и улетучивается с воздухом. И наоборот: рама требует вставленной в нее картины, а иначе превращает в картину все, что обрамляет», — писал Хосе Ортега-и-Гасет. С тех пор прошел почти век, который кто-то из искусствоведов назвал веком «безрамной» живописи. Размеры современных полотен иногда таковы, что рама напрочь утрачивает свою роль. А еще авангардное искусство иногда специально вешают на стену без нее — нарочито грубый край холста дает дополнительный эффект.
В то же время появляются коллекционеры, покупающие исключительно рамы и даже украшающие ими интерьер. Американский дилер Эли Уилнер рассказывает, что у него есть клиентка из Флориды, которая впервые обратилась к нему, чтобы заказать обрамление к картине, а теперь ее коллекция насчитывает 180 превосходных экземпляров рам. Живопись она продала.
Марина Каминарская